Битва при Фермопилах — одно из самых известных столкновений, произошедших в древности. 300 защитников бросили вызов могущественной персидской армии. Но сколько спартанцев сражалось с персами?
Мировая история полна искажений и недосказанности. Иногда то, что считается фактами, на самом деле имеет мало общего с реальностью. С другой стороны, события, которые кажутся слишком невероятными, чтобы быть правдой, оказываются вполне реальными.
Не обращая внимания на предупреждения дельфийской пророчицы, царь Леонид направился к Фермопилам с горсткой из 300 самых преданных воинов.
Такова легендарная история, сохранившаяся в книгах, комиксах и фильмах. Лучший пример — фильм Зака Снайдера «300», уже получивший дурную славу. Между тем хотя видение успеха спартанцев было сомнительным перед лицом подавляющего превосходства армии Ксеркса, гоплиты Леонида были далеко не единственными защитниками.
Мириады мужчин
480 год до н.э. должен был стать особенным в истории Эллады. Персидский царь Ксеркс организовал против неё одно из крупнейших вторжений в истории древнего мира. Переполненный имперскими амбициями и жаждой мести за поражение своего отца при Марафоне 10 лет назад, он бросил невообразимые силы против заблудших греков. Согласно Геродоту, его армия должна была насчитывать «двести шестьдесят четыре мириады, тысячу шестьсот десять человек, годных к бою», что равнялось более 2,6 миллиона воинов. Отец истории пишет далее:
«Если боевая сила была столь велика по численности, то количество сопровождавших её слуг и тех, кто находился на кораблях с зерном и на других кораблях, плывущих вместе с войском, — число это было, я полагаю, не меньше, чем число трудоспособных мужчин, а больше».
Реальность
Конечно, расчёты греческого отца истории следует принимать с большой щепоткой соли. Люди в древности любили бесконечно умножать вражеские армии, чтобы подчеркнуть героизм своих войск. Особенно когда пишут о своём поражении.
Такое огромное скопление людей и, конечно же, животных было бы логистически невыполнимой задачей. Тем не менее численность армии Ксеркса, оцениваемая современными историками от 120 000 до 300 000 человек (некоторые даже доходят до 500 000), должна была произвести поразительное впечатление на очевидцев.
Эллада в нужде
Перед лицом такого могущества сила, с которой нация философов решила противостоять царю царей, вызывает ещё большее уважение. Однако те, кто считает 300 спартанцев единственными защитниками классической культуры, ошибаются. Согласно бесценному Геродоту, чья оценка греческой армии кажется более близкой к истине, чем фантастические мириады персов, Леонид располагал гораздо бо́льшими силами, чем эти 300 воинов. Согласно его рассказу, по приказу царя Спарта выставила:
В общей сложности это уже давало более 5 000 людей (а некоторые древние историки даже предполагают, что при Фермопилах сражалось 11 000 эллинов). Расчёты отца истории, вероятно, тоже неточны. Ведь из других источников известно, что спартанцев, т.е. полноправных граждан Спарты, сопровождали несколько сотен илотов (граждан без политических прав) и трудноопределимое количество лакедемонских рабов.
Триста?
Оказывается, это легендарное число относится скорее только к третьему и последнему дню борьбы на Фермопильском перешейке. В начале атаки персидской армии, оплаченные огромными потерями, были разбиты греческой фалангой. Даже брошенные в бой Ксерксом, вынуждены были признать превосходство эллинов.
Их силы, умело маневрировали на 15-метровом узком и 1,5-километровом участке земли между склонами гор Каллидромос и скалами Эгейского побережья, и казалось, насмехались над усилиями шахинов.
К сожалению, ситуация резко изменилась после предательства некоего Эфиальта, такого же легендарного, как и оборона Горячих Врат. Этот грек, хорошо знавший местность, показал Ксерксу горную тропу, ведущую в тыл армии Леонида.
Король, видя безнадёжность своих сил и, вероятно, подозревая, «что союзники не хотят и не желают разделить опасность, приказал им уйти, сказав, что не ему уходить». Некоторые исследователи этой темы предполагают, что рассказ Геродота о том, что бо́льшую часть союзников прогнали, был призван скрыть тот факт, что союзники, видя, что поставлено на карту, просто бежали.
Молчаливые герои
Ведь оказывается, что царь Спарты был не только человеком доблестным и сведущим в военном искусстве, но и умным. Он прекрасно понимал, что позиция на перешейке потеряна. Но, вероятно, он также знал, что слишком малые (даже безумно храбрые) силы, оставленные у Горячих ворот, не смогут долго сдерживать наступление персов, которые могут угрожать отступающим на марше союзным войскам.
Поэтому он сохранил фиванцев, которые, по словам Геродота, «остались против воли и неохотно», и гоплитов из Феспии. Однако вскоре стало ясно, чего стоило вынужденное оставление фиванских воинов, которые, как только персы начали общее наступление, сложили оружие и сдались Ксерксу.
На фоне их предательства позиция феспийцев становится настоящим героизмом. Ибо они остались, по словам отца истории: «с величайшей готовностью, ибо они сказали, что не оставят Леонида и его людей и не уйдут; они сражались вместе и пали вместе». Таким образом, кто знает, не заслуживают ли они бо́льшей славы, чем спартанцы.
Леонид и его лакедемоняне не ушли, потому что их закон и воспитание не позволяли этого. С другой стороны, у храбрых жителей Феспии был свободный выбор, и все же они не отказались от своего союзника.