Взаимосвязь между органами чувств проявляется на стыке искусств и даёт возможность гармонического восприятия жизни. Звуки музыки в нашем воображении могут быть раскрашены удивительными сочетаниями цвета, картины способны бросать в жар или навевать леденящий ужас, прикосновение подчас благоухает озоном или смердит затхлостью, кулинарные ароматы взрывают гастрономическое воображение, а вкус горного воздуха оглушает симфониями счастья. Эти миры так непохожи друг на друга, но при этом они постоянно соприкасаются, высекая искры и рождая языки того пламени, что зовётся энергией жизни. Это пламя подогревает воображение, а то, в свою очередь, вдохновляет к движению, и все эти силы настолько тесно переплетаются, что уже неотличимы причины и следствия.
В силу собственной ограниченности многим творцам представляется, что, отхватив от зрительских органов чувств кусок пожирнее, им вернее достанется власть над зрителем. И вот — появляются на свет странные гибриды: скульптурные инсталляции, которые непременно требуется запивать шампанским; рассказы, которые полагается читать только под определённую музыку; фильмы, высшим достижением которых оказывается проявление 3D-эффектов, ароматов и вибрации в зрительском зале; концерты, немыслимые без световых феерий, и так далее.
Всё это действительно впечатляет, но не силою художественного, а мощью навязываемого. Если разобраться, то в основе такого рода грандиозных шоу лежит примитивная мелодия дворовой песенки, эффектный фильм построен на идее из детской песочницы, а удивительно техничная картина — всего лишь хитросплетение цифровых проекций, вроде гильоша на банкнотах.
В таких произведениях нет художественности, технология убила её, выхолостив предварительно всякое творческое начало из мозга своих создателей. Поэтому зерном такой смеси чаще всего оказывается ошибка. Истинной художественной ценности, как правило, чужды технологические выкрутасы. И если поэт убеждён, что без нужного шрифта и определённого музыкального фона его стихи недоступны для восприятия, то перед вами графоман.
Если композитор не в состоянии передать хотя бы общую идею своего произведения посредством рояля, без компьютеров, бубнов и светомузыки, то это бездарность. Если художнику для выставки своих работ необходима исключительно Сикстинская капелла, то это мошенник.
Тем не менее, Андрей Тарковский никогда не снял бы «Солярис», не будь он вооружён одушевляющей фильм гениальной темой из Баха. Майя Плисецкая никогда бы не станцевала Одетту, не напиши Чайковский «Лебединого озера». Ну, а Рембрандт никогда бы не написал «Возвращения блудного сына», не перескажи апостол Лука в своём евангелии эту притчу Христа.
Потому что, создавая художественное произведение, невозможно не опереться на культурные достижения прошлого и не соприкоснуться с мирами сопредельного восприятия. Но разница между настоящим художественным произведением и его суррогатом состоит в том, что техничная подделка стремится влезть в душу через все органы чувств, чтобы спровоцировать запрограммированное впечатление; а истинному искусству достаточно лёгкого прикосновения лишь к одному из чувств, чтобы оно взметнуло собой все остальные.